Один из лучших бомбардиров сине-бело-голубых в матчах с красно-белыми в советский период истории признался в интервью «ProЗениту», что писал заявление о переходе в «Спартак», рассказал, почему в 26 лет вступил в комсомол, и вспомнил, как стоял в карауле в сорокаградусный мороз.
— Правда ли, что в 1980 году вы могли стать не зенитовцем, а спартаковцем?
— Да. В конце мая 1979-го я играл за ленинградское «Динамо» в Воронеже с «Факелом». Приехал один из помощников Бескова, мы с ним поговорили, и я написал заявление о переходе в «Спартак». Сезон продолжался, я уже готовился к переезду в Москву, и вдруг ближе к концу осени об этом узнал Морозов, тренировавший тогда «Зенит». В середине ноября мы с ним встретились, Юрий Андреевич стал упрекать меня, мол, договаривались, что ты после демобилизации никуда не уедешь. Я ему возразил, что после нашего предыдущего разговора на эту тему прошло более двух лет. В 1977-м Морозов работал в ленинградском «Динамо» и постоянно убеждал меня в том, что я способен заиграть в «Зените». Потом он возглавил «Зенит», и мы к тому разговору больше не возвращались, даже когда летом 1979-го Юрий Андреевич пригласил меня в сборную Ленинграда на Спартакиаду. Мы в том составе вдвоем с Юрой Тимофеевым были динамовцами, остальные — зенитовцами. У меня заканчивался срок службы в армии, необходимо определяться с будущим, а конкретное предложение только одно — от «Спартака». Морозов стал давить на патриотизм: «Ты что, хочешь уехать из родного города? Ты предатель? Ты посмотри вокруг! Какой красивый Ленинград! Ты хочешь все это променять на Москву?» В общем, уболтал меня, застыдил. На следующий день я позвонил Бескову и сказал, что отказываюсь от заявления, остаюсь в «Зените». Константин Иванович довольно спокойно отнесся к моим словам, мол, раз ты так решил, значит, так и будет.
— Подписанное заявление в те годы считалось серьезным документом. При желании «Спартак» мог предъявить претензии и добиться вашей дисквалификации.
— Конечно. Но Бесков не пошел на скандал, он был нормальным, адекватным человеком. Так что никаких последствий не было. Так и играл за любовь к памятникам.
— Жалеете?
— Ни в коем случае. Никогда не жалел о своем решении.
— В летописи «Зенита» известно два классических случая тренерского терпения. И оба связаны с Морозовым. В 2001-м он полгода ставил в состав незабивавшего Кержакова, в 1980-м аналогичная история произошла с вами.
— Да, первый гол мне удалось забить лишь в начале второго круга, причем сразу дубль получился — в матче с «Черноморцем». Не помню, чтобы как-то зацикливался на том, что не удается отправить мяч в сетку. Да и Юрий Андреевич никаких дополнительных бесед со мной не проводил. Потом прорвало, и все пошло нормально.
— Даже головой в том сезоне забивали, что потом происходило не столь уж часто.
— О, это был скорее казус, потому что я бил из-за пределов штрафной. Из всех голов, которые удалось забить головой, тот помню лучше всего. Никак было не подстроиться, как-то враскорячку пробил, а мяч два раза о землю ударился и непостижимым образом залетел в ближний угол. Это мы играли в Баку с «Нефтчи», у соперников в воротах был Володя Николаев, который уже в следующем сезоне перешел к нам. Я долго над ним шутил: «Как же ты не поймал-то?»
— Ваш первый гол «Спартаку» был расценен зенитовским фан-движением как подарок ко дню рождения. Именно в тот день — 21 сентября 1980-го — состоялся первый организованный выезд.
— Конечно же, мы ничего не знали об этом событии. Так что если подарок и получился, то непреднамеренный. Да и подробности того матча с трудом сейчас вспоминаю. Пробил удачно, Дасаев не дотянулся. Ничего особенного. В каждом интервью меня обычно о двух других голах «Спартаку» спрашивают, которые в 1984-м со штрафных забил. Как-то встретились с Дасаевым после матча ветеранов. Я признался, что вопросами о том дубле журналисты уже из себя выводят. Ренат в ответ рассмеялся: «Меня тоже!»
— «Спартак» в 1980-е годы был сильным раздражителем для «Зенита»?
— Я бы не назвал его самым принципиальным соперником. Мы всегда с особым настроением играли и с киевским, и с тбилисским «Динамо». На «Спартак» тоже всегда выходили предельно собранными и мобилизованными. С командами, которые идут в лидерах, всегда соперничать интересно.
— В конце 1980-го из «Зенита» в «Спартак» ушел Сергей Швецов. Морозов поссорился с Бесковым, хотя раньше были друзьями, болельщики окрестили перебежчика предателем. А как отнеслись к произошедшему футболисты?
— В команде все это прошло очень спокойно. Ушел и ушел. У нас к нему никаких претензий не было. Потом при встречах обменивались новостями, спрашивали, как дела. Правда, в последний раз общались лет десять назад.
— Тогда ведь в команде было организовано комсомольское собрание с целью заочно исключить Швецова из членов ВЛКСМ.
— Я на том собрании точно не присутствовал, поскольку не был комсомольцем. Вступил в эту организацию лишь в 26 лет, когда перед матчами Кубка чемпионов мне пообещали, что не выпустят за границу. Комсоргом в команде тогда был Аркаша Афанасьев, с которым мы с детства знакомы. Он тоже все агитировал: наверное, его дергали, что в коллективе есть несоюзная молодежь. В общем, уступил, написал заявление. Взносов сразу столько сняли, что можно было бы несколько ящиков шампанского купить. Наверное, за все предыдущие годы.
— Вы по каким-то идейным соображениям не вступали в комсомол?
— Нет, просто так сложились обстоятельства. В 14 лет меня одним из первых в классе хотели принять, поскольку был отличником. Сказали, чтобы подготовился, а у меня времени не было. Стали задавать вопросы по уставу, а я не знаю ничего. А потом обо мне как будто забыли. Даже в армии никто с этим не приставал.
— Наверное, ваша служба в армии отличалась от обычной?
— Не особо. Сорок дней в учебке в Сортавале провел без всяких привилегий, а потом заступал на защиту границы сразу после окончания сезона. Все в отпуск, а мы в казарму. Наш КПП располагался в Лесном порту. Помню, зима с 1978 на 1979 год была лютая, мороз под сорок градусов, а ты стоишь в карауле три часа. Приходило иностранное судно, экипаж сходил на берег — погулять и развлечься, а мы охраняли, чтобы никто к ним не забрался. Демобилизовался 10 декабря 1979-го, а через несколько дней оформили мой переход в «Зенит».
— Другие армейские команды не предлагали перевестись к ним?
— Нет. На самом деле перевести на другое место службы было не столь уж просто, а уходил в армию совсем зеленым пацаном. После Спартакиады школьников, которая проходила во Львове, пригласили в ленинградское «Динамо». Хотели сначала в «Зенит» взять, но там было ограниченное количество мест. Зачислили трех ребят из других городов, а про меня, наверное, решили, что свой, никуда не денусь. В конце 1976-го успел только в четырех матчах за «Динамо» сыграть, два гола забил. Потом команда отправилась в Узбекистан, на стыковой матч с победителем другой зоны второго дивизиона — «Янгиером». Приехал в аэропорт, а мне говорят: «Ты не летишь». На этом сезон для меня завершился. Вот и весь опыт перед службой в армии.
— Недавно «Зенит» играл с «Маккаби» в городе Нетания. Вы ведь в местной команде целый сезон провели. Действительно там тяжелый для футбола климат?
— Ой, там просто жуть, особенно летом, когда хамсин дует. Температура воздуха в тени выше сорока градусов поднимается. А лето там продолжается до начала октября. На стадионе в начале 1990-х электроосвещения не было, поэтому мы и тренировались, и играли днем. Помню, прилетел на просмотр, и меня сразу поставили на товарищеский матч. Начало — в полдень. Отбегал первый тайм, думал — умру. Сел на скамейку, выпил двухлитровую бутылку воды. Тренер посмотрел на меня, покачал головой: «Тебе больше не надо на поле выходить». Две недели вместе с Володей Долгополовым находились на просмотре, но меня оставили, а его — нет. Вернулся домой, провел прощальный матч с «Шинником». На стадионе имени Кирова подарили на прощание отечественный цветной телевизор.
— Можно ли северному человеку привыкнуть к подобному климату?
— Можно, конечно же. Кстати, о том, что я северный человек, мне регулярно напоминали. В том году впервые за 50 предыдущих лет в Иерусалиме выпал снег. Все подтрунивали, мол, свою погоду привез. Но шутки шутками, а у нас в Нетании начались такие наводнения, что на улицу было не выйти. К остальному быстро привыкли, купались до начала декабря. Зимой играть было комфортно — градусов 20 тепла.
— Что из уклада этой страны произвело наибольшее впечатление?
— Местный Новый год. Пару недель никто не работает, все ходят в гости, дарят другу подарки. У нас праздничные наборы — икра, рыба, деликатесное мясо, водка. А в Израиле угощают медом, орехами, сладкими ликерами. Вкусно очень!
— Вы продолжаете работать в футбольной школе «Зенит-84»?
— Да, тренирую команду старших юношей.
— Есть перспективные ребята?
— Не очень удачный выпуск. Может быть, только Глеб Веденеев выделяется, сын Сергея Геннадьевича, старшего тренера нашей школы. Все же футбольные гены дают о себе знать.
018:52 «Зенит» — одиннадцатикратный чемпион страны! 
