Погас свет. Вдруг неожиданно раздевалка на «Олд Траффорд» полностью погрузилась во мрак. Начал мерцать телевизор. И на экране перед моими глазами пролетела вся моя карьера.

То, как я вывожу команду на поле в качестве капитана, поднимаю над головой трофеи, праздную с Уаззой, Скоулзи и Бексом, и даже то, как я забиваю голы (должно быть, для того, чтобы найти их, пришлось хорошенько порыться в архивах) – и, конечно, рукопожатие с тренером со словами «Спасибо тебе, сынок!» на экране.

Понятия не имел, что будет показан фильм, но я и представить себе не мог лучшего способа завершить карьеру, чем собраться в раздевалке вместе с тренером, ребятами, которые сейчас выступают за «Юнайтед», и нашей старой компанией, в том числе Бексом, Филом и Батти, вернувшимися специально для моего прощального матча.

Мы все играем в футбол и любим эту игру, но большая часть самых приятных воспоминаний связана именно с раздевалкой. Это место, где мы веселились, собирались вместе с друзьями, шутили и праздновали победы. Это скрытая от посторонних глаз комната, где ты узнаешь, что такое быть командой.

Настраивал себя на то, чтобы не быть слишком эмоциональным во время своего последнего вечера в большом футболе. Я испытываю дискомфорт, когда вокруг меня много суеты. Мне просто хотелось побыстрее покончить с этим. Но, когда я смотрел фильм, на глаза начали наворачиваться слезы. Я воплотил в жизнь свою мечту.

Говорят, что некоторые спортсмены с трудом переносят завершение карьеры. Для них это как упасть в пропасть с обрыва. Начинается депрессия, и они не могут найти себе новую цель в жизни. Но я не боялся расстаться с футболом. Когда я смотрел этот фильм, я думал только о том, что мне чертовски повезло.

Всю свою жизнь я играл за «Юнайтед» – не просто за один клуб, а за величайший клуб на планете. Когда мы дети, каждого из нас что-то берет за душу и становится нашей страстью. Моей страстью всегда был «Юнайтед».

На наших матчах мне часто доводилось видеть один баннер – должно быть, он висит на стадионе уже лет пятнадцать – который гласит «Юнайтед, Дети, Жена». Именно в таком порядке. Я раздумывал на тем, чтобы назвать эту книгу именно так, и, поверьте мне, моя жена несильно бы удивилась. Клуб определял мою жизнь. Наряду с моей семьей он был постоянной и неотделимой от меня константой.

Играя тут долгие годы, я разделил массу приятных моментов со своим братом. Я был частью лучшего молодежного состава на все времена, который помог мне найти настоящих верных друзей на всю жизнь, таких как Бекс, Батти, Скоулзи и Гиггзи. И я собственным глазами наблюдал за тем, как наши юношеские надежды и мечты чудесным образом воплощаются в невероятный Трэбл.

С самого детства я учился у величайшего из всех тренеров. Я видел, как он возрождает «Юнайтед» – делает из простого клуба со славной историй самую почитаемую и узнаваемую английскую спортивную структуру, которая не только выигрывает трофеи, но показывает восхитительный атакующий футбол. Мне довелось делить раздевалку с Робсоном, Кантона, Кином, Роналду и другими живыми легендами.

Я играл в самый успешный из всех отрезков в истории клуба, в конце которого мы выиграли рекордный 19-й чемпионский титул. Кто вообще мог вообразить, что такое возможно, когда я дебютировал в 1992 году, а у клуба было всего 7 титулов? Обойти «Ливерпуль» было для меня чем-то особенным.

Я прошел удивительный путь с огромным количеством фантастических моментов, хотя были и трудные времена, когда возможности тренера, игроков и клуба ставились под сомнение. Были также ссоры и минуты отчаяния. Были моменты, когда силу нашего духа и наших характеров по-настоящему проверяли.

Проходя через все эти многочисленные взлеты и редкие падения, я всегда чувствовал, что носить эту футболку является привилегией. Играя за «Юнайтед», ты не можешь пожаловаться на «неудачный день». Так я всегда говорил молодым игрокам, приходившим в команду. Тебе может казаться, что все чертовски плохо, но стоит тебе посмотреть себе на грудь, на эмблему «Юнайтед», и ты понимаешь, что в этом клубе каждый день великий. И я носил эту футболку почти целых двадцать лет.

«Гари Невилл красный – он ненавидит скаузеров».

Я всегда любил «Юнайтед», и я любил спорить. Поэтому из каждого моего визита в школу, полную фанатов «Ливерпуля», рождалась гремучая смесь.

Я вырос в Бёри, вверх по дороге от Манчестера. Но, судя по количеству футболок «Ливерпуля», вполне можно было предположить, что она находится всего в паре метров от «Энфилда».

Это были восьмидесятые. Болеть за «Ливерпуль» было модно, они были успешной командой, так что довольно много ребят в школе, как это обычно бывает, поддерживали именно их. Мы находились меньше, чем в 10 милях от «Олд Траффорд», но ощущали себя в самом сердце Мерсисайда. Разумеется, я не был единственным поклонником «Юнайтед» в округе, но иногда мне казалось иначе.

Я не знаю, как вы реагируете, когда остаетесь в меньшинстве, но во мне это закалило бойца. По отцовской линии в нашей семье все были упрямы, любители поспорить, и в школе я впервые узнал, что я Невилл по своей сути. Каждое из редких воспоминаний о моих школьных днях является какой-нибудь склокой с фанами «Ливерпуля». Должно быть, я больше тратил времени на перебранки с ними, нежели фокусировался на своей учебе. Мы спорили о том, у кого был лучший игрок, у кого лучше стадион, лучше форма. Эти споры никогда не прекращались. И не думаю, что они вообще когда-нибудь закончатся.

В те дни «Ливерпуль» был мои мучителем. В школе их успехи сдавливали мое горло день ото дня. Так зарождалась моя ненависть.

Они выигрывали все в те времена. И чем больше я слышал ликующих речей о триумфах «Ливерпуля», тем больше я защищал свой клуб. Я упрямо защищал «Юнайтед» в спорах целые дни напролет. Те, кто думает, что я слишком идеализировал свой клуб в последние годы, должны были слышать меня на игровой площадке «Чантлерс Праймери» (школа, в которой учился Невилл – прим. пер.).

«Юнайтед» был самой волшебной вещью в моей жизни. Все свое детство я жил ради просмотра очередного матча. Посещения «Олд Траффорд» были для меня самыми яркими моментами недели. Благодаря отцу, клуб был у меня в крови с самых ранних лет.

Он посвятил «красным» всю свою жизнь. Он был на финале Кубка Англии 1958 в возрасте 9 лет, когда «Юнайтед» всего через несколько месяцев после мюнхенской трагедии достойно уступил «Болтон Уондерерс». Он видел годы побед под руководством сэра Мэтта Басби с Бэстом, Лоу и Чарльтоном. Он преданно поддерживал команду в скудные на трофеи 70-е; видел вылет «Юнайтед» в 74. Победы или поражения неважно – болеть за «Юнайтед» было его страстью. С тех пор, как он начал зарабатывать сам, он, навряд ли, пропустил хоть матч.

С самых ранних лет я отчаянно пытался присоединиться к нему. Я постоянно уговаривал его взять меня на матч. Я просил, умолял его. В конечном итоге, он согласился, но с одним условием: я мог присоединиться к нему и его товарищам на матче, но не должен был кого-либо отвлекать и беспокоить.

Я не помню свою первую поездку от нашего дома в Бёри до «Олд Траффорд». Мой отец говорит, что мне было 4 года, значит, на дворе был 1979 год. Я точно не вспомню этот матч, зато я отлично помню волнение, предвкушение и мурашек бегущих у меня по коже во время тех первых поездок.

Как только мы пересекли мост Бартона, который проходит над корабельным каналом Манчестера, мое сердце начало стучаться быстрее. Это означало, что мы недалеко от стадиона. Вскоре я увидел возвышающиеся трибуны, и мы парковались. Мы всегда рано приезжали на стадион, в районе полудня и что-то ели в «Marina’s Grill». Это кафе до сих пор находится там, вверх по дороге от стадиона. Я всегда заказывал пирожок и картофель, а уже к часу дня мы были одними из первых в очереди на старый K-Stand.

Мой отец встречал своих товарищей, но я нисколько не возражал. Я был вполне счастлив сам по себе. Он пил пиво внизу, а я поднимался на свое место, любовался видом стадиона изнутри. Я никогда не скучал, сидя один на своем месте. «Олд Траффорд» мог быть полностью пустым, а я бы все равно смотрел вокруг очарованный стадионом. В ту пору я пропитался этим шумом, этим видом и этим запахом. И они остались со мной на всю жизнь.

Когда игроки выходили на разогрев, я замирал. Я до сих пор помню Арнольда Мюрена, отрабатывающего свои крученые удары. Но моим самым ранним воспоминанием является Джо Джордан, борющийся за верховой мяч. Я был на «Олд Траффорд» в день, когда «Юнайтед» подписал Брайна Робсона за полтора миллиона фунтов, что стало английским трансферным рекордом. Мне было всего шесть, но это четко отложилось у меня в голове. Кто бы тогда мог подумать, что я выйду со своим героем детства на поле тринадцать лет спустя в его последнем матче.

Робсон был моим идолом, несмотря на то, что на моей стене в спальне никогда не висело ни одного плаката. Я также никогда не просил автографа и никогда не понимал, зачем дети делают это. У меня была футболка «Юнайтед», но я никогда не ходил в ней на «Олд Траффорд». Отдельные игроки не вызывали у меня трепет. Даже если бы у меня был телефон с камерой в те дни, я бы никогда не захотел сделать смазливое фото с игроком. Я любил именно игру. И в моем понимании ничто не могло соперничать с атмосферой просмотра матча «Юнайтед» субботним вечером.

Я всегда любил искренних футболистов, вот почему Робсон сразу же стал моим любимцем. Я думаю, он является воплощением того, каким должен быть футболист «Юнайтед». Он полностью выкладывался в каждой игре, оставляя на поле кровь, пот и слезы. Он был настоящим лидером. Когда он врывался в штрафную, казалось вся его жизнь зависит от этого прохода. Это читалось на его лице и в его стиле игры. Он никогда не переставал бороться, чем произвел на меня колоссальное впечатление.

Позже я полюбил Марка Хьюза и Нормана Уайтсайда. Я больше всего следил именно за этим тремя игроками. У каждого из них был огромный талант, но что я действительно любил в них, так это то, как они отдавали себя игре. Я всегда восхищался трудягами.

Мне нравились игроки, которым «Юнайтед» был дорог так же сильно, как мне, но одной только преданностью титулы не выигрываются. У нас было несколько хороших игроков, как Артур Альбистон и Майк Даксбери, но, как бы мне не хотелось обратного, нужно признать, что мы проигрывали «Ливерпулю» по глубине состава. «Юнайтед» выиграл несколько Кубков Англии в мои школьные годы – в финале 83 мы обыграли «Брайтон», а в 85 одолели «Эвертон» – но «Ливерпуль» выигрывал чемпионат за чемпионатом и добивался успехов в Европе. Они доминировали.

Оглядываясь назад, могу сказать, что уважаю успехи того «Ливерпуля». Как бы сильно я их не ненавидел, я не был слеп к достоинствам той команды. Лишь глупец не признает великолепие Кенни Далглиша. Какой болельщик не жаждал увидеть игру Грэма Сунесса, Питера Бердсли и Джона Олдриджа? Я в тайне восхищался Стивом Николом. Джон Барнс тоже был чертовски талантлив, за что я его ненавидел.

Сейчас я в состоянии смотреть на Ливерпуль, как на другой рабочий город на севере. Я могу заметить преданность их болельщиков и восхищаться, что Ливерпуль, также как и Манчестер, является лучшим, когда дело касается музыки и футбола. Но тогда я ненавидел «Ливерпуль» и ненавидел их успехи.

«Юнайтед» был моей командой, и я всегда защищал их, даже вопреки логике. В школе я хвастался, что у нас был Робсон – капитан английской сборной и лучший игрок в стране. Я кричал о том, что «Олд Траффорд» больше, чем «Энфилд». И ответ мне был словно пощечина: «Да, но «Ливерпуль» выиграл чемпионат, опередив вас на тридцать одно очко».

Я цеплялся за великое наследие Басби, Беста, Лоу и Чарльтона, о котором слышал от своего отца и говорил себе, что «Юнайтед» вскоре вновь окажется на вершине. Но даже я усомнился в своей вере, когда мы финишировали тринадцатыми в лиге, позади «Ковентри Сити» и «КПР».

Мы израсходовали свой запас удачи и не выиграли ничего. Мы покупали Гарри Биртлеса или Питера Дэвенпорта – это было большой помпой – но вскоре мы снова опускались вниз. Мы угрожали бросить вызов, но наши угрозы исчезали в никуда. Однако меня все равно было не перекричать.

Должно быть, со стороны я выглядел, как фанаты «Сити» все эти годы, которые постоянно что-то невразумительно кричат из-за своего комплекса неполноценности. Фаны «Сити» любят громко покричать о том, что дерби это самая важная игра, и о том, что они являются истинными фанатами Манчестера, но противостояние «Юнайтед» – «Сити» никогда не несло определяющего значения для меня. Настоящим соперником для меня был «Ливерпуль», и я всегда буду им благодарен за эту детскую вражду.

Любому футбольному болельщику мало просто любить свою команду. Каждому нужна команда, которую он будет любить ненавидеть. Великолепие английского футбола во многом заключается в его традициях, и между «Юнайтед» и «Ливерпулем» всегда будут натянутые отношения.

Когда я был ребенком, я вынужден был раз за разом с горечью наблюдать за тем, как они обнимаются, празднуя очередной успех. Но именно благодаря этому каждая последующая победа в моей жизни была такой сладкой. Поэтому я находился на седьмом небе от счастья, празднуя каждую победу над «Ливерпулем». Поэтому я целовал эмблему «Юнайтед» у них на глазах, как истинный фанат своего клуба.

В итоге, моя страсть обошлась мне в пять тысяч фунтов, когда ФА оштрафовала меня за подобное празднование победного гола на «Олд Траффорд». Я считаю это возмутительным наказанием. Как я тогда сказал, неужели они хотят, чтобы мы все превратились в роботов? Только задумайтесь, насколько часто нам приходится слышать об игроках, которые далеки от болельщиков, и совсем не волнуются о клубе, который представляют? И после этого они наказывают кого-то за то, что он был настоящим. Это ничтожно.

Мне всегда доставалось от фанатов «Ливерпуля», так как я многого добился. Но я никогда не жаловался на подобные оскорбления, хотя услышал достаточно, чтобы мысленно вернуться в те школьные дни.

Годами мне приходилось слышать кричалки в свой адрес. Фанаты «Ливерпуля» пытались перевернуть мою машину на Селфорд Кейс, когда я возвращался домой после матча. Они попытались силой открыть двери. Когда у них это не вышло, они принялись раскачивать машину. Мне повезло, что движение на дороге стало достаточно активным и я сумел смыться.

Однажды ночью, накануне другой игры против «Ливерпуля» на «Олд Траффорд» полиция сказала мне, чтобы я уходил из своего дома, потому что у них есть сведения, что банда парней из Мерсисайда собирается устроить мне бессонную ночь. Мне пришлось собрать свои вещи и поехать в отель.

Я всегда знал, что это цена за то, что выбрал эти цвета, еще когда был ребенком. Но во что бы превратился футбол, если никто не выбирал себе команду? Футбол – противостояние моего клуба и вашего, неважно на поле, на трибуне, в баре или на школьной площадке.

«Юнайтед» до конца моих дней. И к черту все остальное.

Как из вполне ординарной семьи, проживающей на обыкновенной улице, могут выйти три игрока английских сборных по различным видам спорта?

Семья Невиллов ничем не отличалась от любого другого семейства в городе Бёри. Мы, как и большинство наших соседей, выросли в маленьком двухэтажном домике. Я родился 18 февраля 1975 года. Я был старшим, а близнецы Трэйси и Фил появились на свет на два года позже.

Мы были обычной семьей из рабочего класса. Среди моих предков нет выдающихся атлетов. Однако мы все же каким-то непостижимым образом сумели отыграть на троих 218 матчей в составе национальных команд своей страны по нетболу и футболу. Трэйси дважды побывала на Кубке Содружества и дважды – на мировом первенстве, записав в актив 74 игры за сборную Англии перед тем, как столкнуться с проблемами со здоровьем. Фил отыграл 59 матчей за «трех львов» и сейчас все еще может принести этой команде пользу. А я провел 85 встреч за сборную Англии и принял участие в пяти крупных международных турнирах.

Возможно, другие семьи – братья Маррэй, сестры Уильямс, всемирно известные Чарльтоны – могут найти менее банальное объяснение того, как они преуспели в спорте. Что же касается семейства Невиллов, могу лишь поблагодарить наших родителей. Они привили нам любовь к спорту и помогли нам добраться до вершин.

Меня часто спрашивают, кто мой кумир, и я всегда отвечаю, что таковым является Брайан Робсон, но на самом деле мои герои – мама и папа. Они были прекрасными родителями во всех отношениях, сейчас они прекрасные бабушка с дедушкой. Всеми нашими медалями и выступлениями за сборные мы обязаны именно им.

Благодаря им спорт был своего рода фундаментом, на основании которого строились наши семейные отношения. Мои родители никогда не занимались спортом профессионально, зато по-настоящему сходили с ума, когда дело касалось спорта на любительском уровне. Моя мать играла в английскую лапту, нетбол и хоккей в чемпионатах своего графства. Она брала нас на нетбол, и мы могли поиграть в мяч в коридоре спортзала. Она ходила на соревнования по лапте, и мы могли побегать на поле. Отец занимался крикетом, и мы возились с мячом или с шариком на другом конце игровой площадки.

Все время мы впитывали в себя спортивный дух, саму суть спорта. Для нас, маленьких детей, все это было лишь забавой, однако, сейчас мне кажется, что именно в детстве формировался фундамент наших будущих карьер. Мы всегда несли мяч в руках или держали его в ногах.

Кроме того, мы сумели перенять от своих родителей их трудолюбие и жизненное кредо, основанное на том, что нужно каждый день выжимать из себя все до последней капли. Когда мы росли, мой отец работал водителем грузовика в конторе, занимавшейся перевозками в городе Олдхэм. Он покидал дом еще до рассвета, часто в четыре часа утра, чтобы доехать до Нортхэмптоншира, вернуться пораньше и заняться каким-нибудь видом спорта или же довезти нас до футбольного поля или площадки для игры в крикет. Даже если он должен был пахать весь день, он все равно очень тихо выходил из дома до того, как светало, и ехал на место, чтобы закончить работу как можно скорее. Такое отношение к жизни послужило нам уроком на долгие годы и значительно помогло, когда мы повзрослели: проснись, сразу же начни заниматься делами; сделай большую часть того, что планировал; не трать время зря. Я всегда встаю рано и никогда не поддаюсь соблазну поваляться в кроватке подольше. Не упустите ни одного дня!

Мама с папой также научили нас проявлять доброту по отношению друг к другу. В детстве мы иногда ссорились, но в какой-то момент осознали, что не существует ничего важнее семьи. Мы любили друг друга, даже если не говорили этого открыто. Эта связь сама по себе нерушима, поэтому для нас с Филом она действительно бесценна, ведь мы росли не только, как партнеры по «Манчестер Юнайтед», но и как соперники за попадание в основной состав.

Могу честно сказать за нас обоих: семья для нас всегда будет на первом месте. Если бы я был должен отказаться от своего места в составе, то я бы хотел, чтобы его занял именно Фил и никто другой в этом мире. По-моему, здесь нет ничего удивительного. Люди много говорят о соперничестве между детьми, но то, как воспитали нас мать с отцом, гарантирует, что в семье Невиллов никогда не найдется место эгоизму и зависти.

Мы жили в одной комнате до момента, когда я начал постоянно играть в основе «Юнайтед» в 19 лет. Кто-то скажет, что я, должно быть, терроризировал своего младшего брата и диктовал ему свои условия. Но мы были непросто братьями, мы были лучшими друзьями.

У каждого из нас разные характеры. Но Невиллы всегда были очень дружной семьей. Мой папа невероятно разговорчивый парень, и он просто обожает выпить и поболтать. Но дома мы развлекались редко. Как известно, «мой дом – моя крепость», и отец не хотел, чтобы в нашу крепость вторгался кто-то посторонний. Я приобрел от него ту же самую черту характера. Я не люблю незваных гостей. Я прекрасно понимаю, что такое мое личное пространство, и хочу, чтобы узкий круг моих близких всегда оставался узким. Наша семья настолько сплоченная, что, вряд ли, в нее сможет проникнуть кто-то другой.

У меня есть еще одна черта характера, присущая всем Невиллам – упрямство. Чтобы вы поняли, насколько упрямы представители породы Невиллов, расскажу вам историю о том, как мой папа получил имя Невилл Невилл.

Как только он вышел из утробы матери, в палату вошла акушерка и взяла в руки дощечку на краю больничной койки. «Невилл?», – сказала она. «Отличное имя для вашего мальчика!».

Тетя моего отца там присутствовала, и она прямо-таки подскочила от неожиданности: «Нет же, это не Невилл. Это его фамилия. Невилл Невилл? Мы не можем такого допустить».

Моя бабушка была не той женщиной, с которой можно было поспорить, и не собиралась выслушивать наставления касательно того, как она может, а как не может назвать своего собственного сына: «Невилл Невилл? А почему бы и нет? Я назову его так, как посчитаю нужным».

Согласитесь, эта история не лезет ни в какие ворота. А ведь именно так мой отец стал Невиллом Невиллом. Полагаю, большинство людей скажут, что я унаследовал свое упрямство от достопочтенной бабули.

Моя мама отличается спокойствием, именно это качество перенял у нее Фил. Из нас троих он самый сдержанный, я, конечно же, самый горячий, а Трэйси – где-то посередине. Трэйси и Фил были в очень теплых отношениях в раннем детстве. Будучи близнецами, они учились в одном классе в школе. Но в результате все мы стали одинаково близки. С Филом просто невозможно ссориться. Он не привык скандалить, и это было заметно еще когда он был совсем маленьким.

Иногда мы не убирали за собой и оставались безнаказанными, но как только количество мусора на полу превышало норму, отец мог хорошенько нас отшлепать. Дисциплина была очень важна. Мы никогда не позволяли себе лишнего при наших родителях. Если нам говорили вернуться домой в 9, мы возвращались ровно в 9. Помню, как однажды я пришел на 15 минут позже, и отец отвел меня на верхний этаж, после чего выпорол ремнем. С тех пор я всегда приходил вовремя. Я усвоил урок.

В первую очередь нас с Филом объединял спорт. Когда нам выпадала свободная минутка, мы обязательно играли в крикет или в футбол. Мы могли играть с утра до вечера. Два года – небольшая разница в возрасте, поэтому мы все делали вместе.

В Бёри мы часто ходили на огромное поле под названием «Бараки». Я клал мяч на землю, высоко выбивал его, и каждый из нас старался в прыжке принять мяч на ногу первым. Один на один, лишь два родных брата, целиком и полностью сосредоточенные на борьбе за мяч. Только представьте себе: Невиллы, снова и снова пытающиеся превзойти друг друга часы напролет. Ладно, афиша так себе – билетов много не продали бы. Да и голов мы забивали немного, даже если играли до полуночи...

Очень часто так случалось, что приходили на поле мы вместе, а обратно, хорошенько разозлив друг друга, шли по отдельности, один в 10 метрах от другого. Но это никогда не выходило за рамки здоровой конкуренции. Несмотря на то, что я родился на два года раньше, наши данные были схожими. Фил довольно-таки быстро развивался физически, ведь когда мы учились в школе, он, в отличие от меня, всегда играл в команде, состоящей из ребят старше него.

Вскоре стало очевидно, что мой братец имеет потрясающий дар от природы. Спорт давался ему легко – по крайней мере, мне так казалось. Он неплохо играл обеими ногами уже тогда, когда мы только начинали бегать по тому большому полю. Когда Фил играл в крикет, он держал биту левой и по идее должен был отбивать мяч тоже левой рукой, но умудрялся отбивать правой. Это означает, что его конечности были развиты одинаково хорошо. Такой необычный дар позволял Филу выделяться на фоне остальных.

Обо мне говорили, что я могу стать футболистом; в том, что футболистом станет Фил никто не сомневался. Я отчаянно сражался за право сыграть хотя бы за сборную графства; он играл за Англию во всех возрастных категориях, выходя на газон «Уэмбли» в красивейшей куртке сборной, о которой мечтал каждый мальчишка. Команды хотели видеть меня в своем составе; а Фила буквально умоляли за них играть.

Также обстояли дела и в крикете. Я был агрессивным бэтсменом-правшой, обладал сильным ударом и, в общем-то, был успешен. В тринадцать лет я попал во взрослую команду клуба «Гринмаунт», который тогда выступал в Болтонской лиге. Это был высокий уровень, особенно хороши были несколько парней с остров в Карибском море. Подобный опыт позволяет многое узнать о мужестве.

Я заработал приличное количество очков и был вызван сначала в сборную Ланкашира до 14 лет, а затем в команду школьников Северной Англии. Я должен был играть третьего бэтсмена, а другой парень, его звали Майкл Воэн, играл четвертого. Наверное, у меня даже была возможность пробиться в юношескую сборную Англии. В то время проводился фестиваль Бенбери, и это был прекрасный шанс показать себя, однако я сломал палец.

Моя игра была на достойном уровне, может быть, я мог стать и профессионалом, но Фил был более успешным. Он вызывался в ланкаширскую сборную до 13, 14, 15 лет и был далеко не последним игроком в команде, в состав которой входил сам Эндрю Флинтофф. Когда Филу было 15, он выступал за резервистов графства Ланкашир. Команда состояла из взрослых мужчин. Если бы не футбол, он мог бы продолжить играть в крикет и провел бы немало матчей за национальную сборную, я в этом ни капельки не сомневаюсь.

Для нас обоих, помешанных на спорте, был очень важен соревновательный момент. У меня был младший брат, успехи которого заставляли меня не отставать, а у Фила был я, старший брат, которого нужно превзойти. Каждый из нас был прекрасным дополнением к другому, и мы подталкивали друг друга к новым свершениям, хотя я все-таки помню один крикетный матч, во время которого я решил поставить Фила на место. Он рассердил меня, и когда мы должны были играть бэтсменов вдвоем, я постоянно отбивал последнюю подачу в серии, нагло отбирая у него возможность сыграть. Не думаю, что он хоть раз коснулся мяча в ближайшие полчаса. Он огорчался все больше и больше и в какой-то момент растерялся окончательно. Тогда произошло то, что, в общем-то, происходит нечасто: Фил вышел из себя. Всю дорогу домой он выглядел взбешенным, и мы с отцом долго над ним потешались.

Фил практически всегда был на коне, спокойный, искусный, дисциплинированный. Он был мастером своего дела и опережал меня благодаря своему таланту. Как и миллионы других мальчишек, я мечтал стать футболистом. В моем воображении я был вторым Брайаном Робсоном. Но на самом деле я не являлся лучшим спортсменом даже в собственной семье.