- Спортивные
За первые семь игр чемпионата "Зенит" добился лишь одной победы, когда в стартовом матче в Кишинёве переиграл "Буревестник" со счётом 1:0.
- Социальные
Незадолго до матча активизировалась подписка на государственный заём в Ленинграде, проходивший тогда добровольно-принудительно (нужно было отдать половину зарплаты). Плюс к этому, 19 апреля 1957 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О государственных займах, распространяемых по подписке среди трудящихся Советского Союза", отсрочившее тиражи выигрышей и погашение облигаций по всем предыдущим займам на 20 лет.
В то же время по городу начали ходить слухи о жестоком избиении мужчины милиционерами на улице Марата. Осложняло ситуацию с дисциплиной и то, что многие болельщики сопровождали поход на футбол распитием спиртных напитков, которые тогда свободно продавались во время соревнований.

Большую часть матча инициативой владело "Торпедо". На 12-й минуте после углового у их ворот Стрельцов быстро получил мяч от Денисенко и был не по правилам атакован ленинградцами, за что арбитр Николай Крылов назначил штрафной приблизительно в 25-ти метрах от ворот Фарыкина, проведшего неудачный матч. Удар Стрельцова со стандарта оказался несильным, однако из-за неуверенных действий голкипера хозяев он достиг цели, и счёт был открыт. Второй мяч был забит на 34-й минуте капитаном москвичей Валентином Ивановым, вышедшим один на один с Фарыкиным и легко его переигравшим. После перерыва Царицын сократил отставание в счёте, но после этого "автозаводцы" окончательно перехватили инициативу и, забив ещё трижды, добились крупной победы со счётом 5:1.

Начало беспорядкам положил шофёр завода "Знамя Труда" Василий Каюков, выбежавший за несколько минут до конца встречи с трибун к воротам Владимира Фарыкина. По одним данным, в грубой форме, по другим, — в спокойной и в сопровождении смеха трибун и игроков, Каюков вывел Фарыкина из ворот, снял свой пиджак и занял его место, при этом отыграв "на ноль". Арбитр матча и милиция заметили подмену не сразу, но к концу матча милиционеры скрутили нарушителя порядка и начали уводить в пикет к южному тоннелю стадиона. Каюков начал сопротивляться: вырываться, ругаться матом и взывать о помощи. Публика начала заступаться за задержанного, после чего сотрудники милиции стали отвечать грубостью: Каюкову разбили в кровь лицо ударом о бетонный поребрик, отделявший беговые дорожки от трибун, а активно заступавшимся за него пригрозили задержанием. В ответ недовольные болельщики стали прорываться с трибун на поле и к милиционерам, а оставшиеся на местах зрители начали бросаться бутылками и камнями. Одна из первых брошенных бутылок пробила голову молодому солдату. В попытках найти виновных милиционеры атаковали и невиновных. Поскольку на стадионе велись работы по замене асфальта, хулиганы смогли вооружиться рабочими инструментами. Также против милиционеров и прибывших им на подмогу курсантов военных и милицейских училищ были использованы инструменты из разграбленного хозяйственного склада стадиона. Толпа затолкала малочисленных представителей порядка в тоннель.

Тем временем футболисты "Торпедо", увидев вырвавшуюся после матча на поле толпу, поспешили укрыться в раздевалке, где были обстреляны разными предметами через разбитые окна. Спасаться пришлось также и арбитрам, и игрокам "Зенита". Последним пришлось сбежать из своей раздевалки и укрываться на втором этаже соседнего корпуса, а болельщики тем временем пытались проникнуть во внутрений дворик стадиона, громили автобусы команд, сбрасывали с открытой галереи над корпусами декоративные металлические вазы и не давали карете скорой помощи вывезти пострадавших, считая, что там укрываются футболисты. Некоторые блюстители порядка оказались сброшенными в воды Финского залива. Погрому подверглись и легковые машины, находившиеся неподалёку от стадиона. Ворота, ограждавшие внутренний дворик, где находились медпункт, милицейский пикет и раздевалки футболистов, бунтари таранили шведской лестницей, требуя выдать им Фарыкина и Алова. По другим данным, в качестве тарана использовали вырванную скамью стадиона. Главный из окружённых милиционеров полковник Пчелкин медлил с вызовом подкрепления, считая, что долго это не продолжится, и вызвал для начала лишь пожарных, которым развеселившаяся толпа сразу же продырявила шланг. Когда ворота были сломаны и толпа устремилась в дворик, один из милиционеров открыл предупредительный огонь вверх, после чего хулиганы залегли в тоннеле, а их лидеры Василий Александров, работник завода "Севкабель" Василий Дорофеев и Виктор Люсов были задержаны.
Беспорядки прекратились в начале одиннадцатого, но только заполночь, когда прибыло подкрепление, составленное из конвойного полка, новых пожарных автомобилей и курсантов военных училищ (среди прочих, Нахимовского и имени Можайского), футболистам дали покинуть стадион. Пожарные начали поливать оставшихся участников событий, а прибывшие к трамвайному кольцу наряды милиции стали забирать всех мокрых в то время, как другие выходы со стадиона были перекрыты. При этом курсанты использовали при задержании удары ремнями с металлическими пряжками. По одной из легенд, нескольким бунтарям удалось скрыться вплавь по реке Невке, добравшись до Лахты.

В ходе оперативных действий в Приморском парке Победы и на стадионе было задержано 16 человек. Некоторые из них, например работник артели имени Третьей пятилетки Борис Ниелов, потерявший ногу ещё во время Великой Отечественной войны и добропорядочно покинувший стадион на протезе, и нигде не работавший инвалид третьей группы Алексей Матюшкин, у которого не работала правая рука, отрицали своё участие в бунте, но, тем не менее, были арестованы как подстрекатель и антисоветчик соответственно. Также не признали своей вины Павел Павлов, Иван Гусаков и Анатолий Галкин. Реальному участнику беспорядков, также нигде не работавшему Виталию Клау конвоиры угрожали расстрелом. Автором фразы "Делай вторую Венгрию!" и других агрессивных призывов оказался подсудимый Юрий Гаранин. По заявлению Клау, их избивали в ходе допросов и следствия.

Первоначально обвиняемые в антисоветизме и контрреволюции, в частности, по статье 58-ой, части 4-й УК РСФСР, арестованые не были осуждены по политическим статьям, так как это бы шло вразрез с тогдашним курсом партии. В те дни планировалось провести празднование 250-летия Ленинграда, не состоявшееся в 1953 году из-за смерти Сталина, к тому же несколькими днями позже на Совещании работников сельского хозяйства областей и автономных республик Северо-Западного региона в Таврическом дворце Хрущёв заявил, что "В СССР политических заключенных больше нет", а его развенчание культа личности Сталина опиралось на осуждение убийства первого секретаря Ленинградского областного комитета ВКП(б) Кирова и реабилитацию участников "Ленинградского дела".

В итоге в июне того года суд признал задержанных виновными по статьям 73-74 УК РСФСР (хулиганство). Серьёзных улик у следствия не было, всё основывалось на свидетельских показаниях пострадавших милиционеров и бригадмиловцев. Наибольший срок получил Гаранин (8 лет), Клау, Павлов и Петров получили по 7 лет, Александров — 6 лет, Матюшкин — 5, Ниелов — 4, Галкин и Гусаков — по 3. Е. Покровский и В. Большев оказались единственными из осужденных, кому разрешалось проживание в Москве или Ленинграде в течение трёх лет после отбытия наказания. Свой срок получил и Каюков. В декабре 1959 года все 16 человек были амнистированы с правом жительства в Ленинграде, но не были оправданы.

Петербургский литератор Анатолий Нейман в своей книге "Славный конец бесславных поколений", вышедшей в свет в конце 1990-х, описывает события мая 1957 года и называет их "началом конца" тогдашнего первого секретаря Ленинградского обкома и горкома КПСС Ивана Спиридонова.