Александр Бухаров: "Я заново начинаю карьеру"

Новичок "Анжи" Александр Бухаров откровенно рассказал о том, что у него не сложилось в "Зените" и чего он ждёт от нового этапа в карьере.

"В ПИТЕРЕ Я ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ЧУЖИМ"

Долгое время не покидало ощущение: в последние год-полтора Бухаров в "Зените" словно в золотой клетке. Разговор с футболистом, с которым мы встретились на сборе "Анжи" в Белеке, дал понять, что это недалеко от истины.

— Скажите, Александр, с переходом в "Анжи" вас нужно поздравлять?
— Конечно можно.

— Если описать эмоции одним словом – какое подберёте?
— Радость. Я на самом деле очень рад, что у меня всё так получилось. На данном этапе это лучшее, что могло произойти.

— В "Зенит", очевидно, вы больше не вернётесь. Давайте подведём черту под этим этапом в карьере. Для начала о позитиве. Он был?
— Был. В любом случае я многому научился. Поиграл с сильными и яркими партнёрами, многое почерпнул от работы со Спаллетти. Наконец, дважды стал чемпионом России. Я всё равно считаю, что эти годы в Петербурге я прожил не зря.

— Теперь о негативе. В "Зените" была большая конкуренция, и вы её проиграли. Многие воспринимают ваше пребывание в этой команде именно так.
— Насчёт конкуренции – всё верно. Только в "Зените" я понял, что такое настоящая борьба за место в составе. Но не считаю, что я её проиграл. Просто у тренера было своё видение, кого ставить, а кого нет.

— Будь у вас возможность заглянуть на три с половиной года назад, какой бы совет себе дали?
— Я считаю, что я делал всё правильно. Хотя… может, мне и не стоило переходить в "Зенит". Я тогда решил переехать в Питер, потому что хотел расти. Увы, всё сложилось не так, как виделось. Возможно, "Зенит" просто не стал моей командой.

Понимаете, у "Зенита" был другим сам принцип игры. В "Рубине" игроки были нацелены на подачи с флангов, там играли на нападающих. В "Зените" игра строилась за счёт владения мячом и быстрых атак.

— Может, вам не хватило в том числе поддержки Бердыева?
— Спаллетти меня тоже поддерживал. А вот с болельщиками, увы, другая история. В "Рубине" с их стороны я ощущал теплоту и поддержку. А в "Зените" такого не было.

— Многие говорят, что Питер особый город, к нему надо привыкнуть.
— Значит, я так и не привык. Если начистоту, я чувствовал себя там чужим.

— "Зенит" вдобавок славится своим не самым простым коллективом. Или я преувеличиваю?
— В первые два года после моего прихода у нас как раз был великолепный коллектив. Мы постоянно общались всей командой, куда-то ходили. В последние два года я такого не замечаю. Все стали жить по одному. Я лично приходил с тренировки и сидел дома. Общался только с Володей Быстровым. Не знаю, как всё это назвать. Но коллектива как такового уже не было.

— Правильно ли считать, что отправной точкой стало приглашение Халка и Витселя? Или признаки ухудшения атмосферы были и раньше?
— Лично мне было без разницы, кого там клуб покупает. Другое дело, что как раз в это время в дубль отправили Кержакова и Денисова. Тогда и возник дисбаланс. С этого всё началось.

Я вообще считаю, что в последнее время Спаллетти чётко делает команду под себя. Полностью обновляет состав. Со старых времен в "Зените" играют разве что Широков с Анюковым.

— Был момент, когда ситуация в "Зените" была близка к бунту?
— Нет, такого не было. Но команда перестала быть единым кулаком, это факт. Аура уже была не та.

"МЕНЯ ВЫПУСКАЛИ НА ПОЛЕ, ПОТОМУ ЧТО ХОТЕЛИ ПРОДАТЬ"

— Был в вашей жизни год тяжелее, чем прошлый?
— Не знаю. Но мне было реально тяжело. Я провёл на поле всего 200 минут. Любому футболисту непросто сидеть на скамейке. Но я всё недовольство держал в себе, не показывал на людях, что меня что-то не устраивает, и никогда не жаловался. Возможно, это тоже повлияло на ситуацию. А я хочу играть в основном составе. Всегда!

— Депрессия вам знакома?
— Да. В прошлом году я часто ощущал нечто подобное. Просто не понимал, что мне нужно делать. И тренер мне ничего не объяснял. Я приходил с тренировки и закрывался дома, никуда не выходил из дома. Ни с кем не хотел разговаривать. Это в моём понимании и есть депрессия.

— То, что случилось с вами в питерском аэропорту, это оттуда?
— Я бы не хотел возвращаться к той истории. Люди не знают, что там было на самом деле.

— Так расскажите.
— Я не хочу оправдываться. Потому что любые мои слова на эту тему будут восприняты именно как оправдание. Я этот инцидент уже забыл. Считаю его недоразумением. Неприятно только, что всё попало в прессу.

— Но этот случай так или иначе повлиял на то, что "Зенит" в конце концов решил с вами расстаться?
— Я так не думаю. На старте сезона я отыграл шесть матчей – два в Лиге чемпионов и четыре в чемпионате. А потом резко сел в запас. Просто перестал играть – и всё. Поначалу ничего не понимал. А сейчас всё ясно как день. Я играл до тех пор, пока было открыто трансферное окно. Как только оно закрылось – моментально сел на лавку! "Зенит" просто хотел меня продать, вот и всё. И только потом, через пару месяцев, произошёл этот случай в аэропорту. Сейчас все думают, что именно он на что-то повлиял. Но это не так. Ни на что он не повлиял.

— Почему вы не спросили у Спаллетти в лоб: почему я не играю и сколько это будет продолжаться?
— Потому что это в футболе не принято. Тренер должен сам говорить, что он хочет, а не игроки спрашивать.

— У вас был помощник в "Зените", с которым вы пришли из "Рубина", — Семак. Он поддерживал вас на правах старшего товарища?
— Конечно. Всегда подсказывал, помогал, чем мог. Я с удовольствием выслушивал его советы. Мы часто общались, я приезжал к нему домой.

— Будет Семак большим тренером?
— Не сомневаюсь. У него всё для этого есть. Уникальный человек. Таких людей в футболе очень мало. Если он хочет стать тренером, он сможет им стать.

— В чём уникальность Семака?
— Если коротко: очень умный, порядочный и хорошо воспитанный человек.

— Это уникальные качества для нашего футбола?
— Конечно. К тому же он профессионал с большой буквы. На таких людей надо равняться.

СПАЛЛЕТТИ СКАЗАЛ: "ХОЧЕШЬ УЙТИ? ПЛАТИ 12 МИЛЛИОНОВ!"

— Кто-то из ваших коллег говорил: когда долго сидишь на скамейке, начинаешь бояться выхода на поле. Вам это знакомо?
— Конечно. Навыки притупляются. Выходишь – и боишься принять мяч. А если тебя выпускают всего на 10-15 минут, то становится вдвойне сложнее. Ты понимаешь, что тебе обязательно надо что-то показать за этот промежуток времени. Это давит. В такой ситуации очень тяжело выходить на замену.

— Когда поняли для себя, что из "Зенита" надо уходить?
— Спустя полтора года после того, как я подписал контракт с "Зенитом", Спаллетти сказал мне: "Если хочешь уйти – плати 12 миллионов и уходи".

— Из своего кармана?
— Нет, имелось в виду конечно, чтобы я сам искал команду, которая готова будет заплатить за меня такие деньги.

— Эта сумма связана с теми деньгами, за которые вы перешли из "Рубина" в "Зенит"?
— Да. Потом цена падала. Я не раз мог уйти из "Зенита". Несколько раз был близок к тому, чтобы подписать контракт с "Рубином". Но каждый раз в последний момент что-то срывалось.

— В "Рубин" хотелось как никуда больше?
— Да, я очень хотел домой.

— Теперь в "Рубине" нет Бердыева.
— Когда я узнал о его отставке, испытал шок. Никак не мог предположить, что его уберут из команды.

– Где вы были и что делали, когда узнали: зовут в "Анжи"?
— Находился в отпуске. Позвонили и спросили: "Хочешь ли ты играть в "Анжи"? Я сказал: "Хочу. Договоритесь с "Зенитом", и я готов". Хотя я понимал, что договориться будет непросто.

— Какими словами проводили в "Зените"?
— Я готовился к утренней тренировке, и тут раздался звонок: "Собирай вещи. Надо ехать в аэропорт". Я собрался и уехал. А команда пошла тренироваться. С кем-то из ребят я успел попрощаться, с кем-то нет. А тренеров не видел. Тех ребят, с которыми увиделся, поблагодарил за совместную работу. Хотя я ещё вернусь в Питер. Мне надо собрать вещи. И тогда я обязательно загляну в "Зенит" и попрощаюсь со всеми.

— Отходную устраивать не собираетесь?
— В "Зените" такой традиции нет.

"МНЕ ПО ДУШЕ СОВЕТСКАЯ ШКОЛА, ГДЕ МЕНЯ ПОДГОНЯЮТ"

— Сегодняшний нападающий Бухаров слабее Бухарова пятилетней, к примеру, давности?
— Я не знаю. Просто нужна игровая практика. Навыки, которые у меня были, остались со мной. Теперь их надо вспомнить. Набрать форму, кондиции. И тогда всё будет хорошо.

— Почему в "Анжи" взяли 30-й номер?
— Потому что 9-й, видимо, нефартовый. А под 30-м номером я начинал свою карьеру в "Рубине".

— Символично. Есть ощущение, что вы опять начинаете карьеру?
— Да. Я хочу начать всё заново. Поэтому и взял 30-й номер.

— Начинать с чистого листа – просто или сложно?
— Не знаю. Посмотрим. Не начинал ещё пока ни разу (усмехается).

— Вы быстро адаптируетесь на новом месте?
— В самом коллективе я уверен, проблем не будет. Тем более все ребята, которые собрались в "Анжи", — добрые и отзывчивые. С ними приятно работать. Другое дело, как всё получится на поле. И этого я пока не знаю. Немаловажно и то, как примут меня болельщики. В Питере, повторюсь, я был чужим.

— Что сейчас для вас самое главное?
— Перестроиться. У Гаджиева и Спаллетти очень разноплановые тренировки. Итальянская методика больше нацелена на физику. А у Гаджиева больше работы с мячом. И ещё очень важно, чтобы не было травм.

— Вы работали под руководством тренера старой школы — Бердыева, а после этого под началом иностранного специалиста — Спаллетти. Что вам ближе?
— Если сравнивать Бердыева и Спаллетти, по мне Курбан Бекиевич намного сильнее как тренер. Подчеркну – лично для меня. Мне как раз подходит советская школа, где тебя постоянно подгоняют и держат в тонусе. У иностранцев такого нет. У них другой менталитет. Они рассчитывают на профессионализм игроков, на то, что они сами должны себя готовят. Но мне комфортнее, чтобы меня подгоняли.

— Вы рассчитываете на то, что будете весной играть постоянно?
— Да, конечно. Но при этом понимаю, что Гаджи Муслимович не враг себе и будет ставить того, кто сильнее.

— Есть какая-то планка по голам?
— Нет. Главное, чтобы "Анжи" спасся. Если мы останемся в Премьер-Лиге, это будет значит, что и я приложил к этому руку.