Саболч Хусти: «Очень хочется что-нибудь выиграть»

Наш сегодняшний герой — яркий пример воплощения американской мечты. Родившись в смутный для своей родины период, Саболч Хусти сумел заставить себя стать футболистом с большой буквы, с ходу отбросив все оправдания, свойственные тем, кто загубил свою карьеру. Сегодня в эксклюзивном интервью «Спорту» 26-летний венгерский легионер «Зенита» дает советы молодым игрокам.

Что делать, когда тебя недолюбливает тренер? Что делать, если тебя не устраивает уровень твоей команды? Что делать, если ты никогда ничего не выигрывал?

Меня вдохновил отец

— Саболч, вот уже с 1986 года — вам тогда исполнилось три года — сборная Венгрии не может пробиться в финальную часть чемпионата мира или Европы. Но в нынешнем отборочном цикле ваша команда смогла составить конкуренцию сборным Швеции, Португалии и Дании. Причем при вашем прямом участии. Это обстоятельство греет душу?
— С одной стороны, мы, конечно, рады, что смогли набрать столько же очков, что и португальцы, что мы шли какое-то время на втором месте. Но при этом два последних важных матча проиграли, причем оба дома — Швеции и Португалии. Поэтому попасть на чемпионат мира будет очень сложно. Вообще, конечно, это объективно. Футбол в Венгрии находится не в лучшем состоянии. Клубы бедные, стадионы очень плохие…

— Вы и родились не в самое лучшее время для венгерского футбола. Что же вас вдохновило стать футболистом? (В этот момент сидевший неподалеку Матея Кежман подмигнул нам и громко произнес: «Давай, Ференц Пушкаш, расскажи ему все!»)
— Я бы сказал, что в тот период весь спорт, не только футбол, в нашей стране был в плачевном состоянии. При том что раньше достижений у венгров было немало. Но денег на спорт, как я уже сказал, сейчас у нас нет. Что же касается того, кто меня вдохновил… Ответ простой: отец. Он сам играл в футбол, потом стал вовлекать в это дело меня, много проводил со мной времени и, можно сказать, был моим первым тренером. Так что можно смело утверждать: я вырос в футбольной семье.

— Вы родились в Мишкольце, но первой вашей командой стал скромный коллектив совсем из другого города…
— Я бы даже сказал — деревни! (Смеется.) Вы правы, родился я в Мишкольце. Но когда мне исполнилось четыре года, наша семья переехала в другую часть страны. В тридцати километрах от того места, где мы жили, базировалась команда третьего дивизиона. Так появилась прекрасная возможность играть в футбол, причем у этого клуба были хорошие условия для тренировок. Отец три раза в неделю брал меня туда на тренировки вместе с братом. Когда же мне исполнилось 13 лет, я отправился на просмотр в «Ференцварош».

— Почему именно «Ференцварош»? Ваша семья болела за этот клуб?
— Просто потому, что это — «Ференцварош». Это самый именитый клуб нашей страны, и все хотели играть именно за него. Я не являлся исключением. После просмотра мне сразу сказали: «Берем!» Пришлось переезжать в Будапешт и ходить там в школу. По-другому уже было нельзя.
Обошелся немцам не то в 300, не то в 400 тысяч

— За время вашего пребывания в рядах «Фради» (народное название «Ференцвароша». — «Спорт») вам однажды пришлось отправиться в аренду в клуб «Шопрон», откуда вас неожиданно вызвал в сборную тогдашний ее главный тренер Лотар Маттеус. Похоже, у него был иной взгляд на вашу игру, чем у наставника «Ференцвароша»?
— Может быть и так. Тогда во «Фради» собралась хорошая компания игроков, а главному тренеру Йожефу Гарами, как мне казалось, я не слишком нравился. На поле я выходил не больше, чем на 20 минут, и, разумеется, это меня не радовало. Мне было 20 лет мне нужно было играть! Сам попросил отдать меня в аренду в другой клуб, но почему-то получил отказ. Дескать, оставайся, но играть будешь столько, сколько скажет тренер! Спасло ситуацию то, что Гарами уволили и в «Ференцварош» пришел тренер как раз из «Шопрона». Я все равно просил аренды, потому что смена тренера не была гарантией моего появления на поле. И на сей раз меня отпустили, тем более что новый наставник «Шопрона» Ласло Дайка очень хотел меня видеть в своей команде. В первых восьми играх за его команду я забил пять мячей — словно крылья за спиной выросли! Тогда Маттеус и позвал меня в сборную, поскольку игра у меня действительно шла. С тех пор я играю за нее регулярно, без всяких перерывов. Да, тогда мне повезло, но при этом, считаю, я вовремя зацепился за свой шанс, уйдя в «Шопрон». Кстати, мы тогда заняли 5-е место.

— Вы случайно «Ференцварошу» не забивали?
— Не забивал, но сыграл против него свой первый же матч за «Шопрон»! Игра закончилась со счетом 0:0, а до нее болельщики «Ференцвароша» проскандировали мое имя. Как знать, может быть, поэтому я и заиграл с новой энергией. Когда аренда закончилась и я вернулся назад, то уже сыграл за «Фради» в отборочных раундах Лиги чемпионов и даже забил какие-то голы. Сначала мы прошли албанский клуб, потом обыграли в первом матче пражскую «Спарту», но в ответном не удержали преимущество и вылетели. Мне уже тогда стало ясно, что надо снова в своей жизни что-то менять.

— И вы ушли в «Метц». Хотя вами интересовались и «Глазго Рейнджерс», и «Вест Бромвич»…
— Совершенно верно. Только предложения из Британии не были столь же конкретными, как у французов. Тем более что чемпионат Франции сильнее шотландского. И сейчас могу повторить: несмотря на то что по итогам моего первого же сезона «Метц» вылетел во второй дивизион, я счастлив, что выбрал именно этот клуб. Французская лига меня многому научила, она очень сильна с тактической точки зрения, но в то же время там полно игроков с отличной техникой и скоростными качествами. Правда, во Франции я получил довольно серьезную травму, и мне даже делали операцию. Но с тех пор, слава богу, все о’кей.

— Это было ваше первое расставание с Венгрией. Трудно было?
— Как уже говорил, я в раннем возрасте уехал от родителей и жил один в Будапеште. Так что с этим проблем не было. Но во Франции главной проблемой было, что не понимал язык. И с трудом, кстати, понимаю его сейчас, хотя по-английски и по-немецки общаюсь без проблем. Я пытался говорить с партнерами в «Метце» на английском, но они, в свою очередь, не хотели говорить на нем. Понимать понимали, но отвечали на французском! Но в целом это была единственная проблема, и то решаемая.

— Вы расстроились, что «Метц» вылетел во второй дивизион?
— Безусловно. Но сейчас понимаю одну вещь: если бы «Метц» тогда не вылетел, я не перешел бы в «Ганновер», не решился бы на очередное изменение в карьере, которое только повысило мой уровень.

— В «Ганновер» вы перешли за какую-то смешную по нынешним меркам сумму…
— Да. Я обошелся немцам не то в 300, не то в 400 тысяч евро.

— И наверняка убедились, что бундеслига еще сильнее, чем француз­ская…
— А вот и нет! Бундеслига, конечно, замечательный турнир. Интрига, которую подогревают весьма профессиональные журналисты, классные болельщики, отличные стадионы. Но я до сих пор не уверен, что она сильнее, чем французский чемпионат. Да, «Ганновер» сильнее «Метца». Но при этом я приехал уже настолько подготовленным за счет выступлений во Франции, что сразу же влился в основной состав, начал без проблем понимать партнеров и даже забивал голы.
Маттеус всегда говорит то, что думает

— Если уж мы заговорили о Германии, давайте еще раз вспомним Лотара Маттеуса. Говорят, сложный человек…
— О нем я могу говорить только в самых лучших тонах. Он позвал меня в сборную, при нем я показал себя на международном уровне, и я считаю его очень хорошим тренером. Мне кажется, рано или поздно он возглавит какой-нибудь большой клуб бундеслиги.

— Но в последнее время он никак не может найти себе приличный клуб…
— Не знаю, в чем дело. Может, действительно в его характере. Маттеус всегда говорит то, что думает, и это не всем нравится. Как раз это не нравилось президенту нашей Федерации футбола (смеется). Но лично я убежден, что он отличный человек!

— В прошлом году я любовался вашей игрой за «Ганновер» в матче против гладбахской «Боруссии». «Ганновер» выиграл 5:1, и ваше взаимодействие с такими партнерами, как Ян Шлаудрафф или Микаэль Форселл, было на высочайшем уровне. Ни разу не жалели, что оставили бундеслигу?
— Никогда. Даже когда при Дике Адвокате в «Зените» я отсидел на скамейке целых пять игр и при этом ни разу даже не вышел на замену. Я перешел в амбициозный клуб, который еще может выиграть чемпионат России и получить право сыграть в Лиге чемпионов на будущий год. Кроме того, мы еще участвуем в Кубке России. Мне очень хочется что-нибудь выиграть с «Зенитом». В «Ганновере» у меня было не много шансов на какой-либо трофей. И потом я никогда еще не выступал в Лиге чемпионов.

— В «Ганновере» вы играли у тренера Дитера Хекинга. Можно ли сравнить его с Диком Адвокатом?
— Мне бы не хотелось этого делать. Скажу только, что у них разный менталитет, разные тренировки. При Хекинге я играл постоянно, при Адвокате — нет. И это не могло мне нравиться. Понимаю, что «Зенит» — это «Зенит», а «Ганновер» — это «Ганновер». Но не стоит забывать, что за «Ганновер» я постоянно играл в бундеслиге.

— Кто был вашим любимым партнером в «Ганновере»?
— Я бы говорил, скорее, о друзьях. До сих пор поддерживаю отношения с Черундоло, Винициусом и Лалой, хотя не все они уже выступают за «Ганновер».

— Что скажете о Шлаудраффе? Ему предрекали большое будущее, но он никак не может выйти на хороший уровень. Есть проблемы с характером? Вляпался недавно в дорожный инцидент с пьянкой…
— Не могу сказать точно. Я играл с ним всего полгода. В принципе, он нормальный парень. Сейчас он, насколько знаю, травмирован. Иногда футболисту нужно немного удачи, чтобы проявить себя.

— Вы вспоминаете свой победный мяч в ворота «Баварии» со штрафного?
— Конечно! Причем я вспоминаю сразу два наших победных матча. Во-первых, потому что «Ганновер» до того моего удара не выигрывал у «Баварии» на выезде вообще никогда, а во-вторых, дома мы обыграли мюнхенцев в первый раз за 22 года. Праздник тогда был — словами не описать!
Я не хотел никого обидеть…

— Есть ли в Германии футболист, которым вы по-настоящему восхищаетесь?
— Он был. Это Диего из «Вердера». Он был однозначно лучшим для меня. Еще хорош Зе Роберто, конечно, но Диего — номер один. Многие со мной спорят, называют Рибери. Бесспорно, француз хорош. Но ему делает рекламу то обстоятельство, что он выступает за «Баварию» и находится в центре внимания.

— С какой командой вам лично тяжелее всего было играть?
— С «Баварией». А если говорить об игроках, то не назову, пожалуй, никого конкретно.

— «Грязные» игроки в бундеслиге есть?
— Нет. Откровенных грубиянов не знаю.

— По-видимому, удовлетворив свою страсть к трофеям в «Зените», вы снова рано или поздно решитесь на новый шаг в карьере, верно?
— У меня контракт с «Зенитом» на четыре года, и я хотел бы играть здесь как можно дольше. При этом выигрывать, конечно.

— Вы представляли себе, куда едете, когда оставляли Германию?
— Не особенно, если честно. Я видел, что, когда я давал интервью журналистам перед вами, вы улыбнулись моим словам, что в России дороги хуже, чем в Германии, и на улицах грязнее. Но я не хотел никого обидеть, мне правда здесь нравится, Петербург — великолепный город. В Будапеште, например, то же самое — плохие дороги и грязь на улицах, но я люблю Будапешт больше всех городов на свете и всегда хотел жить только в нем!