Валерий Редкобородов: «Без боли восстановления не бывает»

Обладатель чугунного рукопожатия, массажист команды на протяжении 15 лет, рассказал «ProЗениту» о том, как он пришел работать в петербургский клуб, кто из тренеров отличался особыми требованиями к массажу, и ранжировал игроцкие квадрицепцы за три пятилетки.

– Помните ли свой первый день в «Зените»?
– Помню, конечно. Это было очень много лет назад. 1995 год, 3 июля. Меня привел на базу бывший массажист «Зенита», представил тренеру Георгию Ивановичу Вьюну, помощнику Садырина. Мол, вот Валера, молодой и перспективный, хочет работать. И мы сразу поехали на игру. Я зашел в раздевалку, мне сказали: «Работай, вперед». А я ни сном ни духом – в команде никогда не работал. «Чего стоишь? Бери масло, начинай», – инструктаж был немногословный. Потом была баня, многие ведущие футболисты – Кулик, Окрошидзе – проверяли мои способности. Решили, что сойдет, дали добро. Так я и начал работать.

– Получается, с корабля на бал: пришел на работу – и сразу на выезд?
– Да, мы играли две игры в гостях, это же первый дивизион. Омск и «Асмарал». Так получилось, что мой приход был удачным для команды – шесть очков. Есть что вспомнить.

– А до того ты работал где-то именно футбольным массажистом? Или такой профессии попросту не было?
– До этого я массажистом не работал. Я служил врачом авиационного полка, занимался массажем, коррекцией позвоночника – так, на любительском уровне. После увольнения из вооруженных сил заняться было нечем. Это же 95-й год на дворе. Я вернулся в родную стихию, на гражданку, ходил по городу, без формы, ел мороженое: останавливался у каждого ларька, покупал эскимо и шел дальше, до следующего ларька. А работать-то надо было. И тут я прочитал объявление о гербалайфе: как раз на базе кабинета бывшего массажиста «Зенита» была презентация. Я подумал: вот то, что я всю жизнь искал, это же панацея от всего, и так меня это все захватило… Я стал ездить по конференциям, распространять гербалайф, все было здорово, но в какой-то момент я понял, что организация это утопическая. И главная причина поражения – отсутствие контроля: что ты назначаешь, кому ты назначаешь… Работать там мог кто угодно. А было много осложнений, никто ни за что не отвечал, и руки, конечно, опустились. Я же давал клятву Гиппократа, я врач общего профиля, окончил Военно-медицинскую академию, старший лейтенант.

– В футболе есть своя массажная специфика?
– Да массаж везде одинаковый. Главное – делать его с любовью, прилагать усилия. Есть такие специалисты, которые утверждали, будто во время массажа массажист потеть не должен. Таким обычно футболисты сразу говорили: «Давай потей!» Приходится потеть, что тут скажешь. Мышцы у всех сильные, пока промнешь…

– Тебя раздражают люди со слабым рукопожатием?
– Да. Терпеть не могу, когда руку просто суют.

– Я видел ноги футболистов со стажем вблизи, без гетр и шорт. Это страшное зрелище: бугры, вечные синяки, раздутые колени и связки.
– На самом деле сейчас это редкость. Раньше было все куда серьезней. Были и отекшие голеностопы: никто не давал ни паузы, ни отдыха футболистам. Забинтовал ногу после травмы – причем бинтом, не тейпом! – и вперед, обратно на тренировку. Естественно, на выходе – распухшие ноги, все разбито-перебито. Сейчас смотришь на ноги – более или менее терпимо. С ногтями проблемы бывают. Так что хорошо, когда тренер говорит: в ресторан все в носках идут. А еще лучше – в кроссовках.

– Массаж – это важная часть процедуры восстановления футболиста?
– Восстановление – это комплексная процедура, массаж – не самая главная его составляющая. Прежде всего все зависит от самого футболиста. Игрок восстанавливается, в принципе, сам, если он соблюдает режим, правильно питается, физиотерапия, отдых и так далее. Мы – только помогаем. Мы же не можем заставить футболиста делать только массаж и утверждать, что этого будет достаточно. Так не бывает. Массаж – хорошая вещь, но не панацея от всего.

– А у кого были самые здоровые ноги за твои 15 лет в «Зените»? У Поповича?
– О Поповиче я сразу подумал. Если по объему, то крупные мышцы были у Лепехина, очень здоровые мышцы. Гена Попович – само собой. Крупный был мальчик Кондрашов. Тот же Камил Чонтофальски. Сейчас Томаш – не подарок. Наверное, сейчас он самый большой мальчик из наших футболистов. Чтобы промять ему мышцы, нужно приложить больше всего усилий. Кержаков? Саша – кряжистый. Есть такой показатель. Тот же Морозов говорил, что у Аршавина вес должен быть меньше, чем у Кержакова, потому что у Саши кряжистость повышенная. В общем, у Саши бедра тоже в порядке.

– За 15 лет ты поработал, в общем-то, со всеми тренерами «Зенита» в новейшей истории: Садырин, Бышовец, Давыдов, Морозов, Бирюков, Рапопорт, Петржела, Адвокаат, Спаллетти. Вроде никого не забыл. У кого-то из них были особенные требования к массажу?
– Слава богу, никто из тренеров так уж дотошно в нашу работу не влезает. Если футболисты здоровы, нормальные показатели в игре, то к нам возникает меньше всего претензий. Самым дотошным был, наверное, Анатолий Федорович Бышовец. Он сам любил ходить на массаж и хотел, чтобы массаж делали быстро и много, скажем так. Может быть, он и был моим учителем в плане массажа. Он пришел сразу после Павла Федоровича и всегда говорил: «Что ты так долго его мнешь, надо быстрее, надо всю энергию ему отдавать!» В итоге получилось, что быстро-быстро и сильно делать массаж я научился как раз при Бышовце. Так я до сих пор и растираю, привычка у меня осталась с тех времен. Ну а конкретно нам никто советов не дает, претензий не предъявляет. Мы же все специалисты. Если игрок после травмы выходит быстро на тренировку, нормально восстанавливается, это значит, что мы все делаем правильно.

– А как вы делите обязанности среди массажистов? Вас же трое: Сергей Колесников, Александр Рязанцев и ты.
– В принципе, футболисты своего массажиста выбирают сами. Конечно, у всех есть любимые массажисты, у кого не так больно. Хотя на самом деле мы делаем больно все: без боли восстановления не получится. Игроки распределены равномерно. Кто-то привык к Сергею Анатольевичу, любит его анекдоты, кто-то любит во время массажа отдохнуть, ему хочется меньше говорить. На этом все разделение и заканчивается. Массаж-то мы делаем более или менее одинаково.

– Можешь описать свой типичный рабочий день?
– На массаж мы приезжаем за два часа до начала тренировки – это было одно из условий Спаллетти. При Адвокаате мы приезжали за час до сбора футболистов, то есть получается за полтора часа до начала: у нас же есть масса своих обязанностей. Тот же чай сделать, подготовить напитки – текучки хватает. Бывает, у тренера возникают вопросы, в основном к врачам: как себя чувствует тот или иной футболист? Врач может у нас спросить: как он массировался, как он себя чувствовал? Такая информация должна быть до начала тренировки. Потом приезжают игроки, начинаются растирания-разминания, потом тренировка, я делаю чай, Саша Рязанцев выносит напитки. Начинается работа на поле. После тренировки все занесли, и начинается восстановление. Прикладывание льда, компрессы, мази и так далее.

– Я уверен, что за эти годы изменилась не только собственно команда, но и твоя область знаний. У меня мама в середине 90-х работала в больнице, и я представляю, как несладко приходилось врачам в то время.
– Да вообще вся инфраструктура изменилась, та же база, те же врачебные кабинеты, оборудование, приборы. Раньше у нас было доброе слово и руки – на этом все заканчивалось. Стоял один аппарат ОВЧ и магнит. Сейчас, конечно, можно помочь достаточно эффективно. У нас есть и ударно-волновая терапия, и проконсультироваться по поводу любой травмы и любого заболевания можно достаточно быстро. Раньше все основывалось на общественных началах и на твоих личных контактах в определенных врачебных организациях. «Посмотрите, пожалуйста, можно снимок сделать…» Или вообще приходилось везти в дежурный травмпункт. Скажем так, внимания нам уделялось мало. Я сам выходец из ВМА, мне было проще договориться со своими бывшими однокурсниками и коллегами, привезти футболиста, сделать рентген. Сейчас есть конкретные договоры в том или ином учреждении, все делается по звонку, отвезли на «скорой», привезли. Все очень удобно. Сейчас все любят «Зенит», все за него болеют, пытаются ему помочь. Раньше просто время другое было: не до «Зенита», самим бы выжить.

– Вот среди болельщиков иногда встречается такое ностальгическое мнение: мол, раньше были настоящие богатыри, настоящие футболисты, а сейчас – так, тьфу и растереть.
– Футбол сам изменился, другой футбол стал. И ребята, естественно, изменились. И в финансовом, и в профессиональном плане они выросли. Сейчас футбол требует большей отдачи. Как таковых богатырей, как мне кажется, не было ни тогда, ни сейчас, просто футбол стал быстрее и техничнее.

– Я часто обращаю внимание, что вы уходите в раздевалку минут за пять до конца матча. Удается пересмотреть потом концовку, если за это время произошло что-то важное?
– Раньше всегда вечером, когда домой приедешь, сразу пытаешься поймать канал, чтобы повтор посмотреть, со всеми спорными эпизодами, обсудить с семьей, особенно судей. Сейчас это довольно редко получается. А уходим мы раньше, потому что у нас есть свои мероприятия – опять же, чай для футболистов приготовить. Ну и чтобы не бежать перед игроками с ключом, чтобы они не ждали.

– Ты единственный мой знакомый, у кого день рождения – 29 февраля. У тебя особая традиция, как ты празднуешь этот день?
– Я праздную каждый год, стараюсь праздновать по крайней мере. Но особых традиций нет. Я – то на выезде, то в самолете, то в автобусе. Хорошо, когда я дома в этот день. А так – все на колесах.